Институт благородных девиц: история основания, правила, занимательные факты

Питание в институте

Кормили институток не калорийно, меню не отличалось разнообразием. На завтрак им давали кашу или макароны, бутерброд с маслом и сыром и чай. Обед включал первое блюдо, мясо из него и пирожок, ужин состоял из чая с булочкой. В среду и пятницу в институте соблюдался пост и рацион воспитанниц был совсем скудным. В утренние часы им давали несколько картофелин, приправленных постным маслом, и жидкую кашу, на обед — маленький кусочек отварной рыбы и постный пирог. С течением времени институткам стала предоставляться возможность за отдельную плату завтракать более калорийной пищей в комнатах классных дам, отдельно от других девушек.

Программа обучения

В данном привилегированном институте барышень обучали большому количеству научных дисциплин: арифметике, грамоте, истории, географии, кулинарии, рисованию, вокальному пению и прочим предметам. Однако знания по определенным дисциплинам институтки получали довольно поверхностные. Например, на занятиях по кулинарии барышни жарили котлеты из зараннее приготовленного фарша.

Основной уклон в программе обучения благородных девиц делался на правила этикета и религиоведение. Бытовало мнение, что барышни непременно должны грамотно поддерживать беседу на религиозную тему и сдержанно и изысканно вести себя в обществе.

Условия жизни в Смольном

Нельзя сказать,что девушек хорошо кормили: рацион был скуден,а продукты некачественные. В своих мемуарах и дневниках выходцы из Смольного писали,что еда была худшим воспоминанием об университете. Спали на жестких кроватях в холоде — температура в комнатах не поднималась выше 16 градусов. Умывались ледяной водой из Невы. Одежда и прически студенток были одинаковы: форменные платья разных цветов(в зависимости от класса), гладко зачесанные косы.

Из приятного — девушек вывозили на театральные представления,художественные выставки,праздники при дворе.

Телесные наказания студенток были строго запрещены,но учительницы не скупились на крики. Выделяться в университете,как в плохую,так и в хорошую сторону считалось дурным тоном. Непослушных девочек дразнили «мовешками»(«mauvaise» — дурная).А слишком прилежных и покладистых называли «парфетками»(искаженное французское «parfaite» — совершенная).

Институты строгого режима

Порядки в российских женских институтах не слишком отличались от того, что описывала Шарлотта Бронте в романе «Джейн Эйр» — разве что кормили девушек получше и телесных наказаний к ним не применяли. Подробное описание режима смолянок оставила Елизавета Водовозова:

Еда была довольно скудной.

Девочкам, имевшим родных неподалеку, везло больше: их подкармливали родители.

Учеба занимала почти всё время воспитанниц; досуга почти не было.

Иногда, впрочем, в суровых буднях воспитанниц случались праздники: балы, концерты, визиты членов императорской фамилии, которые посещали подведомственные учреждения довольно часто.

На что времени всегда хватало — так это на религиозное воспитание. По воспоминаниям бывших институток, во все воскресные, праздничные дни, а особенно в Великий пост, воспитанницы посещали церковь — иногда по два раза в день.

Замысел создания

Инициатором основания первого института для женщин в Российской империи был личный секретарь императрицы Иван Бецкий. Имея европейское образование, этот общественный деятель всячески поддерживал желание Екатерины II прививать русскому народу устои западной жизни. Он считал, что представители мужского и женского пола должны воспитываться в одинаковых условиях.

Институт благородных девиц, размещавшийся в Смольном монастыре, являлся учебным заведением закрытого типа для барышень, принадлежавших к дворянскому сословию. Закрытость института являлась основной идеей, на которую опирался Бецкий, и должна была способствовать воспитанию «новой породы» представительниц прекрасного пола.

Просветитель, трудясь над проектом института, рисовал в своем воображении радужные картины. Юные прелестницы воспитываются в изолированной среде, за долгие годы обучения в Смольном институте (как воспитывали благородных девиц в его стенах, будет рассказано далее). Они превращаются во взрослых благонравных дам. Далее, воспитывая своих детей, они передают им весь свой опыт и знания. Таким образом, через некоторое время все общество становится добропорядочным и высокообразованным. Екатерина II полностью поддерживала замыслы И. Бецкого.

Институтки на самоизоляции

До Екатерины II женского образования в России фактически не существовало: девочки довольствовались домашним обучением. Открывая в 1764 году первую женскую школу (Воспитательное общество благородных девиц, более известное как Смольный институт), Екатерина настояла на том, чтобы заведение было закрытым, то есть чтобы ребенка забирали из семьи в 5–6 лет и возвращали уже сформировавшейся личностью. И это не было пустым капризом: как указывают исследователи Эдуард Днепров и Раиса Усачева в своей книге «Женское образование в России», императрица была твердо убеждена, что общество и семья заражают детей своими пороками, и из такого «зараженного» ребенка, как ни старайся, невозможно создать гражданина нового типа. Избавиться от тлетворного влияния среды, по ее мнению, можно было только вырвав из нее полностью. Именно поэтому интернатная традиция определила путь развития женского образования в России: в ближайшие сто лет почти единственным типом среднего женского учебного заведения будет закрытый институт. «Открытые» женские гимназии появятся в Российской империи только во второй половине XIX века.

Так, в Смольном институте — первом в России учебном заведении для женщин — обучение начиналось с шестилетнего возраста (только много позже нижняя граница сдвинется на три года, и в Смольный начнут принимать девочек 8–9 лет), длилось оно 12 лет. Все родители подписывали документ, что до конца срока «ни под каким видом детей обратно требовать не станут» и «через всё время пребывания дочерей в Воспитательном обществе от всякого попечения о них свободны». Такие же правила действовали в других женских институтах: это была практически монастырская изолированность.

Те, кому повезло иметь родственников в Петербурге, встречались с ними исключительно в стенах института под присмотром классных дам; через их же руки проходили все письма девочек родным.

Воспитанниц не отпускали домой даже на летние каникулы.

Придя в Таврический сад, девочки большей частью ходили попарно, а потом так же попарно, в окружении полицейских, возвращались домой.

Языки, домоводство и закон Божий: что и как преподавали в институтах благородных девиц

Если Екатерина II действительно мечтала, чтобы институты воспитывали «новую породу отцов и матерей», и соответствующим образом строила учебную программу, то уже при ее невестке Марии Федоровне, взявшей всё женское образование России в свои руки на много десятилетий, произошел откат назад. Екатерина пыталась сделать женское образование частью общей школьной системы; жена Павла I, напротив, видела его отраслью, никак с этой системой не связанной.

«При императрице Марии Федоровне была открыта чисто женская профессия, она-то и была выдвинута на первый план», — утверждал историк педагогики П. Ф. Каптерев.

Настольным пособием у директрис женских учебных заведений в те годы была книга И.-Г. Кампе «Отеческие советы моей дочери»: именно она, по утверждению Днепрова и Усачевой, определила воспитательное кредо женского образования в России. Кампе (а вслед за ним руководительницы женских институтов) считал, что назначение женщин — быть «супругами для щастия мужей, матерьми для образования детей и мудрыми расположительницами домашнего хозяйства».

Ученость для женщины, по мнению Кампе, зло, «подлинная язва душевная»:

Именно по такому принципу строилась учебная программа всех женских институтов того времени. В учебном плане, составленном Марией Федоровной в 1787 году собственноручно (а она вообще вникала во все сферы работы женских школ — от программы уроков до закупочных цен на еду и найма сотрудников), на первом месте стояли иностранные языки и закон Божий.

В старшем возрасте воспитанницам дополнительно преподавались логика, геометрия, натуральная история и опытная физика. (Это программа для «дворянских» отделений институтов; в «мещанских» программа была проще и утилитарнее.)

Многочисленные наставления, составленные императрицей и директрисами заведений, проливают свет на то, как именно преподавались эти предметы. Так, при изучении истории надо было учитывать, что «чувствительной женщине мало дела до того, сколько человек погибло в том или ином сражении, и им следует знать только то, что повлияло на домашнюю жизнь». А преподавая физику, следовало ограничиться «некоторыми свойствами тел и явлениями в природе, которые могут пригодиться в обыденной жизни или будут полезны для воспитания будущих детей: сведениями о дожде, снеге, граде и т. п.».

Не лучше преподавалась и литература: как вспоминает Елизавета Водовозова, при встрече с братом она «с гордостью отвечала ему, что Лермонтов изложен у нас на восемнадцати страницах, а Пушкин даже на тридцати двух».

Основным предметом обучения был французский: более того, Мария Федоровна требовала, чтобы другие предметы — например, география или история — преподавались по-французски. Доходило до смешного.